Для того чтобы не грянул последний гром над Россией, чтобы она выбралась из трясины, чтобы будущее её было светлым - ей надо на что-то опереться. Такой опорой обычно называют национальную идею. Это та реальная сила которая держит народ блуждающий в потемках, на пути к свету, возрождению, указывает ему ориентиры.

В. Соловьев, который занимался проблемой национальной идеи, говорит: «Проявлять свою мощь, преследовать свой национальный интерес — вот все, что надлежит делать народу, и долг патриота сводится к тему, чтобы поддерживать, свою страну и служить ей в этой национальной политике, не навязывая ей своего субъективного мнения. А для того чтобы узнать истинный интерес нации... есть только одно средство — спросить у самого народа, что он об этом думает призвать на совет общее мнение». Владимир Соловьев связывает идею нации самым непосредственным образом с Богом, говоря, что идея нации — это то, что о ней думает Бог.

Таким образом, он говорит о предопределенности, предназначении того или иного народа, его особой миссии. «Русский народ, — говорит писатель-философ, — народ христианский, а сама Россия — часть христианского мира».

Православие — это его твердыня. Люди всегда шли в храм. Правда и то, что в течение многих десятилетий дороги, ведущей к храму, у него не было. Христианские истины, которыми руководствуется все человечество, из русской нации вытравлялись. Но путь безбожия оказался гибельным для русского народа. Человек не может жить как без веры, так и без цели. К цели его может привести вера, а вера поможет достичь цели.

В России сейчас нет определенно сформулированной национальной идеи, хотя ее стараются в последнее время найти и сформулировать. Человек сотворен по подобию Божьему, значит, он должен разжечь в себе эту Божью искру. Построить в себе маленький храм, оживить в себе святыни. Тогда он не будет делать вреда ни себе, ни другим людям, тогда его жизнь станет светлее. Много светлых людей — светлое общество.

Только так, вложив в постройку храма сначала своего, потом общего — свой кирпичик, можно построить ту жизнь, то лучшее будущее, которое и является конечной целью, к которой стремились всегда все нации, то будущее, которого жаждет сейчас наш народ. Дорога, идущая от храма, ведет человечества в никуда.

Идея строительства храма — вот та национальная идея, которую выдвигают в своем произведении «Град обреченный» писатели братья Стругацкие. Храм, и прежде всего в своей душе, — вот в чем видят цель и выход пророки современности. Его они предлагают построить тем, кто потерял ориентиры в этой жизни.

«...Я ведь не предлагаю систему переустройства мира. Я такой системы не знаю, да и не верю, что она существует. Слишком много всяких систем было перепробовано, а все осталось, в общем, по-прежнему!.. Я предлагаю тебе только цель существования... тьфу, да и не предлагаю даже, запутал меня. Я вот открыл в себе и для себя эту цель — цель моего существования, понимаешь? Моего и мне подобных... Я ведь и говорю-то об этом только с тобой и только теперь, потому что ! мне жалко стало тебя — вижу, что созрел человек, сжег все, чему поклонялся, а чему теперь поклоняться, не знает. А ты ведь без поклонения не можешь. Это ты с молоком матери всосал — необходимость поклоняться чему-нибудь или кому-нибудь. Тебе же навсегда вдолбили в голову, что, ежели нет идеи, за которую стоит умереть, тогда и жить не стоит вовсе.

Да ведь такие, как ты, добравшись до окончательного понимания, на страшные вещи способны. Либо он пустит себе пулю в лоб, либо подлецом сверхъестественным сделается — убежденным подлецом, бескорыстным подлецом, понимаешь?.. Либо и того хуже — начинает мстить миру за то, что мир таков, как он есть в действительности, а не согласуется с каким-нибудь предначертанным идеалом... А ИДЕЯ ХРАМА, между прочим, хороша еще и тем, что умирать за нее просто-таки противопоказано. За нее жить надо. Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку...

.. .Ясно, что храм — это единственная видимая цель, а зачем — это некорректный вопрос. У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если у него цели нет, он ее придумывает...»

Как построить этот храм? Действиями, разумными и полезными для общества. Не все еще потеряно, остались в обществе люди, у которых сохранились в душе святыни, на их ценности, на их интеллект надо опираться обществу:

«Храм, дорогой ты мой Андрюшечка, — это не только вечные книги, не только вечная музыка..* Нет, голубчик, храм строится еще из поступков. Если угодно, храм поступками цементируется, держится ими, стоит на них. С поступков все началось. Сначала поступок, потом — легенда, а уже только потом — все остальное. Натурально, имеется в виду поступок необыкновенный, не лезущий в рамки, необъяснимый, если угодно. Вот ведь с чего храм-то начинался — с нетривиального поступка!.. «С героического», — снисходительно согласился Изя. — Ласково сказал, без всякого намерения оскорбить. — Уверяю тебя, дружок, что Улисс не рвался в герои. Он просто был героем — натура у него было такая, он просто не мог иначе... Я ведь вижу, ты меня жалеешь — маньяк, мол, психованный... Вижу, вижу. А тебе жалеть меня не надо.

Тебе завидовать мне надо. Потому что я знаю совершенно точно: что храм строится, что ничего серьезного, кроме этого, в истории не происходит. Что в жизни у меня только одна задача - храм этот оберегать и богатства» его приумножать. Я, конечно, не Гомер и не Пушкин - кирпич в стену мне не заложить. Но я Кацман! И храм этот во мне, а значит, и я — часть храма, значит, с моим осознанием себя храм увеличился еще на одну человеческую душу. И это уже прекрасно. Пусть я даже ни крошки не вложу в стену... Хотя я, конечно, постараюсь вложить, уж будь уверен. Это будет наверняка очень маленькая крупинка, хуже того — крупинка эта исчезнет со временем. Может быть, просто отвалится, не пригодится для храма, но в любом случае я знаю: храм во мне был и был крепок и мною тоже...»

Храм - это почва, на которую можно встать, и она удержит человека, а вместе с ним всю нацию, а особенно тут которая «повисла» в безвоздушном пространстве:

«Ничего я этого не понимаю, — сказал Андрей. Путано излагаешь. Религия какая-то. Храм,

— Ну еще бы, — сказал Изя, — раз это не бутылка водки и не полуторный матрас, значит, это обязательно религия. Что ерепенишься? Ты же сам мне все уши прогундел, что потерял вот почву под ногами, что висишь в безвоздушном пространстве... Правильно, висишь. Так и должно было с тобой случиться. Со всяким мало-мальски мыслящим человеком это в конце концов случается... Так вот, и ядаКбе почву. Самую твердую, какая только может быть. Хочешь — становись обеими ногами, не хочешь — иди к херам! Но уж тогда не гунди!..»

Храм есть в душе не у каждого, и не всяк сам способен его строить. Здесь требуется помощь здесь нужно работать над душой — своей, в первую очередь, и над душами своих соплеменников, вкладывать в голову молодых идеи патриотизма, любви к своей Родине, чтобы они разделяли ее страдания, помогли ей подняться с колен. Не все пока понимают, не каждый, что многое в жизни общества зависит от нею:

«Ты мне не почву подсовываешь,- — сказал Андрей, — ты мне облако какое-то бесформенное подсовываешь! Ну ладно, пусть я; все понял про твой храм. Только мне-то что от этого? В строители твоего храма я не гожусь — тоже, прямо скажем, не Гомер... Но у тебя-то храм в душе есть, ты без него не можешь — я же вижу, как ты по миру бегаешь, что твой молодой щенок, ко всему принюхиваешься, что ни попадется облизываешь или пробуешь на зуб! Я вот вижу, как ты читаешь. Ты можешь двадцать четыре часа в сутки читать... и, между прочим, все при этом запоминаешь... А я ничего этого не могу. Читать люблю, но в меру все-таки. Музыку слушать — пожалуйста. Очень люблю слушать музыку, но тоже не двадцать же четыре часа! И память у меня самая обыкновенная — не могу я ее обогатить всеми сокровищами, которые накопило человечество... Даже если бы я только этим и занимался — все равно не могу. В одно ухо у меня залетает — из другого выскакивает. Так что мне теперь от твоего храма?

— Ну правильно, ну верно, — сказал Изя, — я же не спорю. Храм — это тоже не всякому дано... Я же не спорю, что это достояние меньшинства, дело натуры человеческой...»

Стругацкие указывают и на причины, которые разрушили «храм» в человеке, и говорят о негативных последствиях этого разрушения, превратившего народ в стадо.

«Ты, балда, подумай, как тебе повезло! Ведь это же нужны годы и годы специальной обработки, промывания мозгов, хитроумнейшие системы обмана, чтобы подвигнуть тебя, потребителя, на разрушение храма... А уж такого, каким ты стал теперь, и вообще нельзя на такое дело толкнуть, разве что под угрозой смерти!.. Ты подумай, сундук ты с клопами, ведь такие, как ты, — это же тоже малейшее меньшинство! Большинству ведь только мигни, разреши только — с гиком пойдут крушить ломами, факелами пойдут жечь... было уже такое, неоднократно было! И будет, наверное, еще не раз... А ты жалуешься! Да ведь если вообще можно поставить вопрос: для чего храм? — ответ будет один-единственный: для тебя!..»

Русская нация уже 13 раз пыталась перейти на качественно новый уровень жизни, начинала реформы, но заходила в тупик, а потом все возвращалось на круги своя. Видимо, таков ход мировой истории, а может быть, как писал Нострадамус, наш народ еще не созрел для проведения реформ в своей стране:

«...— Все в твоей системе хорошо, — сказал Андрей, в двадцатый раз подставляя кружку под струю. — Одно мне не нравится. Не люблю я, когда людей делят на важных и неважных. Неправильно это. Гнусно. Стоит храм, а вокруг него быдло бессмысленное кишит. «Человек есть душонка, обремененная телом!» Пусть даже оно на самом деле так и есть. Все равно неправильно, Менять это надо к чертовой матери...

...— А я разве говорю, что не надо? — вскинулся Изя. — Конечно, хорошо бы было этот порядочек переменить. Только как? До сих пор же все попытки изменить это положение, сделать человеческое поле ровным, всех поставить на один уровень, чтобы все было правильно и справедливо, все эти попытки кончались уничтожением | храма, чтобы не возвышался, да отрубанием над общим уровнем голов. И все. И над выровненным полем быстро-быстро, как раковая опухоль, начинала расти зловонная пирамида новой политической элиты, еще более омерзительной, чем старая... А других путей, знаешь ли, пока не придумано. Конечно, все эти эксцессы хода истории не меняли и храма полностью уничтожить не могли, но светлых голов было порублено предостаточно..»»

Если не получаются попытки строительства храма, то, видимо, потому, что люди еще не достроили, а может, еще и не начинали постройку храма в своей душе. Пора уже приниматься за дело. Вот о чем говорят, к чему призывают братья Стругацкие. Вняв их пророческому призыву, люди, быть может, перестанут уничтожать друг друга, не будет «омерзительной политической элиты», перестанут лететь головы, в России выберут достойного лидера, который увлечет всех общей идеей, укажет ту опору, на которую сможет опереться народ, и окружит себя умными, любящими свою Родину людьми.

О том, насколько необходима национальная идея России, еще в 1929 г. в статье «Будет ли существовать Россия?» настоятельно говорил Г. Федотов:

«Русская национальная идея, вдохновлявшая некогда Аксаковых, Киреевских, Достоевского, в последние десятилетия необычайно огрубела. Эпигоны славянофильства совершенно забыли о положительном творческом ее содержании. Они были загипнотизированы голой силой, за которой упустили нравственную идею. Национализм русский выражался главным образом в беспредельной травле малых народностей, в ущемлении их законных духовных потребностей, создавая России все новых и новых врагов. И, наконец, народ — народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть империи, — вдруг отказался защищать ее... Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут и делят, кто хочет. «Мы рязанские». Таков итог выветривания национального сознания... Падение царской идеи повлекло за собой падение идеи русской. Русский народ распался, распылился на зернышки деревенских мирков, из которых чуждая сила, властная и жестокая, могла «троить любое государство, в своем стиле и вкусе.

Итак, каждая из... русских общественных сил несет вину — или долю вины — за национальное крушение...»

В. Распутин, которого, как он рассказывает, встречают на улице и спрашивают: «Скажите, что делать?» — считает, что требуются действия в пользу русской идеи. Сам он выдвигает идею национального патриотизма. Он считает, что в России нарождается молодой, жаждущий действий патриотизм. Кроме того, следует опираться на интеллигенцию. «Настоящий интеллигент, — пишет он в статье «Интеллигенция и патриотизм», — не кичился тем, что он интеллигент, и уж тем более не брал на себя роль умственного центра, этакого ходячего штаба, а жил в беспрестанных трудах во имя смягчения нравов, врачевания больных душ и мрачных сердец. Не зря сложился почти канонический образ, пусть идеализированный, подслащенный, но не из воздуха же взятый, если он не стерся до сих пор: интеллигент — человек мягкий, справедливый, соучастливый, просветительный, мирный. Он, несомненно, человек умственных и гуманитарных занятий, но и ум у него мирный.

В этом портрете есть и чудаковатость, и неотмирность, и незадачливость, и загадочность, и смешная самозабвенность, но никому от них вреда не бывает. Он милосерден к ближнему, а не к дальнему из светлого будущего, живет не идеями, а идеалами. Плоть от плоти, кость от кости, он еще дух от дух* России...». Писатель говорит о том огромном влиянии, которое всегда оказывала интеллигенция на общество, особенно в начале века. Значит, задача интеллигенции — просвещать и пророчествовать.

Сам Валентин Распутин именно такой интеллигент, праведник. Он мыслит, страдает, вместе с Россией, творит, предсказывает, предупреждает. Это мы видим и в статье «Интеллигенция и патриотизм» за 1991 год, где Распутин говорит о возрождении христианской веры:

«...Народ пошел в церковь от усталости и от отчаяния от внушенного ему официального суеверия. Душа дальше не выдержала идолопоклонства и беспутья. Россия медленно приходила в себя от наваждения, во время которого она буйно разоряла себя, и вспомнила дорогу в храм. Но вспомнить дорогу в храм — еще не значит пойти по ней; если бы Россия была верующей, TQ И ТОН наших размышлений о ней был бы иным. Она, быть может, только приготовляется к вере. Времена разорения души даром не прошли; проще восстановить разрушенный храм и начать службу, чем начать службу в прерванной душе. В ней нужно истечь собственному источнику, чтобы напитать молитву, которая, прося даров, могла бы поднести и от себя. Но то, что источники эти просекаются сквозь засушь, сомнений не вызывает, и запаздывают они лишь к страждущим, которые, страждая, не знают, чего хотят...»

Много боли и страсти он вкладывает в строчки, прозревающие развал СССР.

«...И потому сегодня вопрос: живали еще Россия, существует она в том народном теле и отеческом соборе, которые необходимо вкладывать в это понятие, — задавать такой вопрос уже не имеет смысла. Вчера имело, сегодня нет. Она пострадала больше, чем предсказывали самые мрачные прогнозы: как держава, носившая это имя, она на грани развала; как национальное образование в межнациональном единстве она тяжело поражена равнодушием к ней и ее непониманием, внутренними раздорами и эгоизмом; как божественный звук, заставлявший некогда каждого россиянина перекреститься, утрачена; как кладезь неисчислимых богатств — на девять десятых исчерпана; как духовная собирательница — защитница славянства — осмеяна и смещена... и на своих собственных землях не смеет она защитить русского... но обессиленная, разграбленная, захватанная грязными руками, обесславленная, проклинаемая, недопогибщая — все-таки жива.

Если схватились из-за нее опять так, что искры летят, значит, есть из-за чего схватываться. Сегодня она больше жива, чем в недавние времена своей изнурительной могущественности, потому что вынула из тайников национальные святыни, слабостью и отверженностью вызвала к себе сострадание и любовь, и против слетающихся на нее с карканьем ворон начинают собираться отряды, готовые защитить Россию...»

В 1991 году он предугадал, что может случиться с русским народом, да и с другими, которые были с ним в союзе, в случае развала СССР:

«...Союзу без России не быть, едва ли кто-нибудь в этом сомневается. Это она в течение нескольких столетий собирала народы и земли под свою опеку и власть, она дала имя державе и являлась становым ее хребтом. Она была тем, к чему крепилось ее сочленение, а не тем, что крепилось наряду с другими к чему-то совершенно отдельному. Когда организм здоров и все его части действуют четко и взаимосвязанно, нам и в голову не приходит расставлять их по значимости, каждая друг перед другом и все вместе они равны и равно необходимы для нормального функционирования. Но от этого роль каждой части не может измениться или подмениться. И потому, если бы заблагорассудилось России выскользнуть из складывавшегося веками государственного телосложения, неминуемо развалилось бы все остальное.

Развал есть развал, никому он выгоды принести не может. Уже самое слово предупреждает о последствиях. Те межреспубликанские двоения и троения, которые способны появиться на обломках Союза, долго на свободном выпасе не продержатся и вынуждены будут искать новое пристанище. Уйти просто на отруба, чтобы вести самостоятельное хозяйство, без хорошего запаса в кармане нынче не удастся. И ахнуть не успеют наши братья, как окажутся кто с Германией, с ее мощной экономикой, кто с Польшей, с ее мощным католическим духом, кто с Турцией или с Ираном.,.»

Он предупреждал, что развал может обернуться бедами, включающими в себя межнациональные конфликты. За развалом СССР может последовать и развал России, на территории которой, добавляем мы, живут также и люди другого вероисповедания. Уже началось религиозное противоборство. С православием начали бороться на Украине, католическая церковь в Белоруссии усилила свою активность, чеченский конфликт имеет также религиозные корни, чем и хотят воспользоваться, как показали последние события, люди на Западе, в замыслы которых входит установить новый мировой порядок.

«...Если это и входит в замыслы самостийщиков, можно пожелать им счастливой жизни в новом братстве, когда бы не одно еще обстоятельство.

Перекраивать сейчас государственные границы опасно как для тех, кто собирается оставить Союз, так и для их потенциальных усыновителей. Разделительные линии между республиками сплошь и рядом проводились в свое время где произвольно, не попадая в следы этнического прошлого, а где самовластно, не считаясь с этническим настоящим. В условиях братства, которое собиралось быть вечным и во имя которого внутренние границы вообще предполагалось в скором времени стереть, это особого значения не имело, но как только на братстве появились трещины, начались, как известно, и конфликты, доходящие до побоищ. Если дойдет до отделения — не миновать, во-первых, разногласий по поводу своей будущей судьбы разных народов в пределах одной республики, а во-вторых, и это самое страшное, не миновать территориальных притязаний соседей друг к другу.

Едва ли не каждая республика на межнациональной и межрегиональной основе способна превратиться в Ливан. Десятки миллионов россиян, осевших на окраинах при выполнении «братского долга», также не захотят оказаться, не сходя с места, на чужбине и потребуют заступничества. Несть числа будет взаимным обидам, притязаниям и счетам и несть числа будет жертвам и бедам, которые они за собой повлекут»..

Не прислушались в те времена к. пророку инициаторы развала, да и многие граждане захотели попробовать заграничную колбасу, вместо того чтобы побольше производить своей. Покушали, наелись, вкус своей показался лучше. Но уже нет возможности покупать ни свою, ни заграничную, осталось есть ее глазами.

«„.Но и России, в свою очередь, если бы решилась она остаться в облегчительном одиночестве, грозят те же самые беды. Она веж в швах, соединяющих национальные лоскуты, вся в языках и наречиях. Начавшийся на союзных окраинах зуд расчленительства и самости удержать на российских границах нe удастся, он, как холера, перекинется на юг и север, в Поволжье и Сибирь. Дальнейшее можно не дорисовывать. Плакало тогда так и не раскрытое российское могущество, на многие счета разобьются ее немереные просторы, в прах пойдет великое наследство отцов и дедов. То что не удалось ни одному завоевателю, ни одному хитрому, Россия в горясчняйом прияадке разделов и споров свершит сама.

Вот тогда-то и поедим заграничных яств вволю!

Но росичи, основная, огромная масса, этого не хотят, не хотят порабощения, не желают превращения России в колонию Давке самые крошечные народы хотят иметь независимость, не прекращают борьбы против великих, завоевавших их наций. Россияне желают возрождения былой славы нации. Им нужна национальная идея, сильный лидер, чтобы выбраться из создавшегося положения, о котором с волнением и страхом за будущее россиян говорил писатель 8 лет назад:

«...Сегодня нет тайны в том, что считать за возрождение России, хотя и пытаются возрождение подменить перерождением: духовным, культурным и экономическим пленением. Отвалившись от давившего до беспродыха валуна власти, она как никогда близка к национальной мобилизации и выздоровлению. И от этой близости и досягаемости — как никогда далека. Едва поднявшись с колен, она обнаружила, что находится на узком гребне, по обе стороны от которого разверзаются пропасти. Влево скользнешь - голову сломишь, и вправо — себя не узнаешь. Завистники чужой жизни и запродажникн, а также рвущиеся оседлать ее беси из нутра новой революционной интеллигенции раскачивают Россию из стороны в сторону; каждое движение ее по гребню к спасительному расширению вызывает дружные возмущенные вопли. «Что-то будет» — этим встречает, нас каждое утро л провожает каждый вечер. Дойдет ли? Не оборвется ли всего в двух-трех шагах от желанной вдли? А если оборвется и попадет в лапы цивилизованных шкуродеров — новой изнанки, нового вытаптывания и выламывания ей не выдержать. Тогда можно заказывать поминки».

Распутин осуждает нигилистическую интеллигенцию, которая, по его мнению, открыла в Россию двери «культурной интервенции». Он призывает извлечь уроки из истории:

«...Радикальная интеллигенция в последнее время, кажется, начинает понимать необходимость поостыть — во имя собственного же спасения, но, во-первых, нутро, питающееся духом нигилизма, не пущает, а во-вторых, уже не ей принадлежит право выбора. Его перехватила вызванная ею сила из отечественного беспределья, которую и сами учителя вынуждены со страхом называть чернью. Она чернь и ест», но не по социальному положению, а по духовному крапивничеству, по авантюризму, деятельному злу и политическому мошенничеству. Ей любое море по Колено, любая опасность нипочем- Уголовник, ставший «народным» избранником в органы власти и занявший кабинет своего судьи, — один ее образ; услужливый темным страстям и глумливый над моралью, журналист — другой. Для культурной интервенции распахнуты все ворота...

Еще десятки лет назад звучали предупреждения (конечно, негласные) о последствиях массового подневолья, которое в условиях массового атеизма, без христианского чувства прощения грозит тяжкими плодами цинизма и злобы. Сегодня мы пожинаем их небывалым урожаем...»

4 Распутин не предсказывает России быстрого избавления от всех бед, но призывает интеллигенцию способствовать продвижению своей Родины по пути к исцелению. То есть пророчествовать, нести идеи провидцев в массы, так как корни возрождения России идут от Серафима Саровского, Сергия Радонежского, Пушкина* Иоанна Кронштадтского, Достоевского, оптинских старцев, признанных предсказателей:

«...Не чудес следует ждать от России, которые бы всех утешили и ублаготворили, неоткуда их взять ей, и великим даром само по себе надо считать, что она еще жива; как и она не может рассчитывать на скорое недеятельное чудо от нас, но больше всего она нуждается, в нашем милосердии, в том, чтобы па крупице и капле принесли мы ей свою преданность, веру, любовь, труды, чистоту помыслов и чистоту жизни, разделили бы между собой ее страдания, поклонились бы за ее мученичество, встали крепкой защитой против бесов, истязающих ее плоть и дух...»

Несмотря на то, что предупреждениям писателя не вняли и могучая держава распалась, елелующие его строчки могут являться тем рецептом, который поможет спасению России:

«...При определении своей судьбы нам надо не только отталкиваться от общего прошлого, но искать, на что мы можем опереться в будущем, — там впереди просматривается союз отечеств, ухоженных национальный радением, и свободных настолько, сколько нужно свободы для неутеснения иного развития, под нёбом единого Отечества, свершающего справедливость, защиту и совет...»

Возродить содружество стран, входивших в, СССР... .Многим это кажется сейчас просто немыслимым. Но как сказал Артур Кларк: «Если хочешь разобраться в том, что возможно, то следует заглянуть за грань невозможного».

Некоторые предсказатели не считают это таким уж неосуществимым. Неисповедимы пути Господни...

Что должно господствовать в благополучном обществе, каким должен быть народ, желающий достичь счастливых времен?

«...Добросклонность, доброжелательство, добрососедство утвердить, декретом нельзя, они берутся из нравственного климата народа, из приятых в нем правил отношения друг к другу, которые перерастают затем в отношения между народами, но предусмотреть и заранее откатить их в сторону, линию перемирия превратить в линию справедливости — дело первой необходимости...

Народ нуждается в духовности, в сознании своего единства.

...Народ усиливается прежде всего »е военной, не экономической или какой-нибудъ мощью, а настроением происходящих в нем светлых перемен. Будет это — все остальное приложится. Это и есть зачатки духовного возрождения — обновления, когда миллионы сердец начинают биться в едином ритме: летемь народ, нашедший свой путь. Как ни удовольствуй его материально, какие ни подсунь развлечения, в какие братства ни вовлекай, а без чувства обретения потерянного духа все равно он будет метаться, злиться, искать саморазрушения».

Возродить патриотизм, чувство любви к Родине — вот что важно на данном этапе, вот какова национальная идея:

«...Укрепляя свою Родину, укрепимся сами — в этом и состоит смысл соотечествования Сделаем сильней, разумней, устроенней, справедливей и долговечней Россию, и отданное вернется нам и нашим детям сполна...

Родина — это всегда дело и всегда строительное; будь то чувство, мысль, молитва, песня, каждодневие трудов и даже смерть за нее в бою...»

«Литературный Иркутск», декабрь 1990 — январь 1991гг.

Прислушаемся к пророку!

Небольшой отрывок из произведения «Партия флейты» А. Панфилова мы выбрали для подтверждения важности возрождения в человеке его нравственных качеств. Нравственный климат общества упал. Об этом предупреждал в своих предсказаниях Г. Распутин. «Бессовестный и невежественный будет править миром», — предвещал он.

Если назвать параллели банально и абстрактно — добро и зло (просто знаки!), то где-то посередине, может быть, уклоняясь чуть вниз, течет большинство жизней. Здесь максимальная насыщенность картинки. По обе стороны от этого средоточия распределение светлеет, концентрация жизней уменьшается, чтобы к самим параллелям свести к единицам. Путницы — отъявленные злодей, единицы и те, кто «отцы-пустынники».

Писатель не считает всех людей отъявленными злодеями, но и не все также и праведники. Они обычные люди, в которых перемешаны и плохие, и хорошие качества, такие, как и герой Панфилова, размышляющий о жизни.

«...Моя жизнь течет в общем потоке. Она часто низка и бездумна. Когда появляется время и место для ее трезвой оценки, я ужасаюсь этой грубости и бездумию. Я кричу кому-то (себе?): «Почему я зол? Я не хочу быть злым!» Кричу безответно. Но мне знакомы и светлые мгновения всемирной любви — не любви к женщине или к матери, или к другу — нет! — это лишь ветви могучего дерева, лишь внешние проявления того великого закона, по которому мы должны жить и да которому мы не живем, той всемирной любви, что открылась толстовскому князю Андрею на операционном столе и потом, ночью в Мытищах, когда к нему приходит Наташа.

Я вырываюсь из замкнутого круга ежедневных Обязанностей, туда, где ошибки, обиды и сомнения, и приходят светлые мгновения. Увы постоянно с этим ощущением — не жить в неправильном и не удовлетворенном собой мире. Я скатываюсь со взятых вершин...»

Будущее человечества заключено в каждом человеке. Оно в его душе. Зло, происходящее в обществе, — от злых, грешных людей. И в этом трагедия того общества, которое зашло в тупик, подошло к краю пропасти:

«...Вот слова, которые я, поразившись однажды, затвердил, заучил наизусть, их написал Достоевский: «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагали иные лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая осталась та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой...» — и так далее.

Душа наша — пучина морская. Прыгнешь в нее, побарахтаешься, сколько хватит сил, и утонешь. И будут носить тебя тайные течения подводные в безответном мраке, и не суждено тебе даже успокоение на дне — нет у нее дна, нету. Тайна.

Казалось, вот вам новые экономические принципы, вот вам массовое образование и культура, и явление гармонического человека неотвратимо как следствие революционных перемен. Время идет, и мы приходим к выводу, что перемены произошли, а люди по-прежнему в большинстве своем нехороши. То есть не то чтобы нехороши, но уж точно не для таких — царствие Божие. Мы приходим к выводу, что этого мало...»

...Приходит доброе время покоя и самоуглубления, время попыток мудрости, и я понимаю, что должен приблизиться к светлой параллели, где счастье. Я понимаю, что я, и мой друг, и мои родные, и все другие люди должны сделать усилие — усилие внутри себя, зажечь ярко то, что нам дано великим законом и что мы называем совестью, и оберегать этот светильник от случайных дуновений ветра жизни, не закрываться малодушно от него, когда тянет к дурному. Жить с совестью. И тогда распределение изменится, линия насыщения медленно но неуклонно поползет вверх, к той дороге, по которой идут лишь самые сильные — избранные...»

«Живите в любви» — такое направление в жизни дал Иисус Христос человеку. А святой апостол Павел сказал: «...проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе своей...» Писатели и поэты потому пророки, что они несут эту мудрость людям, А мудрость поэта: любовь, любовь к себе, к людям, стране, Вселенной, Создателю. Любовь правит Миром. Ненависть разрушает мир, страну, человека. Грядущее зависит от нашей любви. Любите, люди! В этом видит наше спасение поэт Михаил Дудин. Возрождение России — это духовное возрождение включающее также и любовь к Родине, и к своему народу. Об этом его стихи «ВДВОЕМ С ПАМЯТЬЮ».

Измаялась душа, устало тело
У песни на последнем рубеже,
Мечта сгорела, радость отболела,
И жизнь давно прохлопана уже.
Итог ее невыносимо тяжек
Означился на пройденном пути.
И Бог маячит, и вождь теперь не скажет
Уверенно, куда теперь идти.
Со временем и совестью в разладе
Мир рушится, куда ни погляди.
Знамена славы отшумели сзади.
И сумрачно и глухо впереди.
В самой тоске безжалостных сомнений
Кто приберет грядущее к рукам ?

Что скажет завтра деспот или гений
Моей земле, народам и векам?

Что ляжет завтра на судьбу народа,
На кровь и боль непоправимых зал —

ИЛЬ разума высокая свобода,
Или самоуправства произвол?

Мне в уши ветры разные трубили.
Ломали мачты бури кораблю.
Но я-то помню, что меня любили,
И я еще всех любящих люблю.

«Уже полтораста лет мы состоим под безусловным авторитетом Западной Европы, — пишет К. Аксаков. — Мода царствует у нас, ибо покорствование без вопросов и критики явлениям, вне нас возникающим, есть мода. Мода в одежде, в языке, в литературе, в науке, в самих негодованиях, в не наших восторгах. Многим по сердцу такая деятельность.

...Нам надобно напомнить о народности: нам надобно дохнуть ее крепким, здоровым воздухом, надобно исцелить в себе крайнюю расслабленность и избалованность духа, привыкшего ходить на помочах, надобно стать в самобытное положение всякого нормального народа, и именно даже тех, кому мы подражаем...»

И следом очень близкие по духу размышления К. Степанша, который утверждает, что «...нет разных моралей — есть мораль человеческая, цель не оправдывает средства ни в коем случае, разум, совесть, добро, гуманность — основы существования человечества...» С этим нельзя не согласиться, так как в этих мыслях заложено разумное зерно — как найти русскую национальную идею.

Мы уже рассказывали о национальной идее уважаемого и почитаемого у нас в стране Валентина Распутина — воспитание патриотизма в молодежи, возрождение его в каждом человеке. Эту же идею выдвигают и журналисты Юрий Бегунов и Владимир Марченков. Об этом они говорят в статье «Александр Невский и современность», напечатанной в журнале «Россияне» в 1992 году, призывая всех истинных патриотов объединиться под знаменем идеи Александра Невского, консолидировать все силы перед надвигающейся опасностью разрушения целостности нашего государства, расчленение которого поставили целью наши враги на Западе, скрывающиеся под маской международного терроризма.

«...Современники по праву оценили храбрость и державную мудрость новгородского князя Александра, разгромившего шведских крестоносцев 15 июля 1240 года в ожесточенной битве на берегу Невы. Людская молва нарекла князя-воина «Невским». В душе народа, поставленного монголо-татарским нашествием на Востоке и крестоносной агрессией на Западе перед национальной катастрофой, воспрянул пламень многотрудной борьбы, давшей силы и мужество победить германских захватчиков в Ледовом побоище 1242 года, а затем и Мамаевы .полчища в Куликовской битве 1380 года.

Великое множество военных и социальных бурь пронеслось с тех пор над родимой землей. Величественна и трагична история государства Российского; Но во все времена героические предки наши крепко держали в натруженных руках меч и крест, громя супостатов. Пахали, засевали и жали свои нивы, кормясь своим трудом и не зарясь на чужие пределы. Суров россиянин к врагам, добросердечен к тем, кто идет к нему с миром. И беспощаден к отступникам-перевертышам, предающим отчий дом, веру, землю и волю народную за лживые посулы иноземных «благодетелей». Не сразу, не вдруг возгорается пламень народного гнева, но уж, вспыхнув, выжигает скверну начисто.

Так было и так будет. В самые тяжелые времена выходили из народа подвижники, воины и вожди, которые помнили уроки истории и сами круто поворачивали ее ход, обретая в трудах и бедах закалку булата...»

Смутно и трудно в нашей стране жить. Мы превращаемся в страну третьего сорта. Армия ослаблена, не имеет доверия у молодежи. Многие стараются уклониться от службы в ее рядах. Длительный период существования без войн ослабил наше чувство бдительности, мы основательно подразмякли, забыли, что враги — поджигатели войны — существовали всегда и существуют, и войны ведутся, и ничего нельзя исключать в этой жизни на Земле. Мы уже много говорили о том, что все повторяется, что существует цикличность в развитии общества, пророки говорят об, этом. Мы, может быть, не судим уж так сурово, для нас понятие «отступники-перевертыши» абстрактно. Мы говорки лишь об идее патриотизма, любви к Родине, готовности ее защищать.

Но если молодежи все равно, чей кусок есть, заморский или свой, отечественный, лишь бы есть, то это страшно. Есть даже люди у нас в стране, которые говорят, что это было бы и не так плохо, если бы нас завоевала в сороковые годы Германия. Вот это и есть потеря любви к своей Родине, своей нации, и какой уж тут патриотизм. Но опасность порабощение существует, ежь планы по переделу мира, нас могут подчинить себе более сильные страны. Об этом предупреждают публицисты:

«...Не к нам ли, сегодняшним, обращены строки «Повесть о стоянии на реке Угре» из Софийской второй летописи славного 1480 года, когда, наконец, через сто лет после Куликовской битвы Русь окончательно пресекла натиск восточных захватчиков:

«О храбрые, мужественные сыновья русские! Постарайтесь защитить свое Отечество, русскую землю, не жалейте своих жизней, пусть никогда не увидят глаза ваши разорения святых церквей и домов ваших, и погибели детей ваших, и поругания жен и дочерей ваших!

Пострадали великие и славные земли. И все оттого, что не встали мужественно на свою защиту! И сами погибли, и Отечество, и землю, и государство свое погубили!»

Русский народ ждет спасителя, заступника, сильного и решительного, могущего объединить все патриотические силы в стране. Такого, каким был Александр Невский, живший в ХIII веке, защитник русской земли, совершивший подвиг во имя свободы и независимости Родины, спасший страну от порабощения татарами и монголами:

«...Про таких людей христиане обычно говорят — «подвижник Божий...» Простые люди называют его «заступником» и «защитником», с чьим именем была связана идея возрождения государственности и бессмертия народа.

...Современная идеологическая функция «идеи Александра Невского» ясна: объединить все здоровые силы нации ради возрождения России.

Сегодня нужны Александры Невские мечом и в броне, то есть такие, каким был самый святой князь — заступник от врагов народа, от бездуховности, от государственного и нравственного нигилизма.

...Нужны единение людей, объединение всех здоровых сил во имя возвращения исторической памяти, которая в числе многого другого даст нам силы переломить нынешнее лихолетье».

Что же включает а, себя понятие «патриотизм»? Каков смысл самой идеи? Высокая нравственность, историческая память:

«Кто этим должен заниматься? Мы с вами, стар и млад. Кто обязан координировать это всенародное движение к возрождению родной земли, ее добра, света? Те люди, которым мы доверили быть во главе города и региона? Кому будут нужны обновленные здания, роскошные магазины с людьми, глазеющими в их витрины пустым холодным взглядом алчных потребителей? Заморским туристам, новоявленным отечественным буржуа, бездушным «отцам города»? Возродится город на Неве, а вместе с ним и Москва, и Новгород, и Владимир, и Суздаль, и Нижний, и другие наши города только вместе с Россией, питаясь животворными соками патриотизма, высокой нравственности и культуры, вобравшей великое достояние ВСЕХ поколений россиян, живших, сражавшихся и созидавших на этой земле.

От древних русичей, петровских зодчих-строителей до российских мастеров, «людей дела», до тех, кто пришел им на смену, великими трудами и большой кровью укрепив и защитив достояние предков. Сегодня идея исторической памяти и ее возрождения немыслима без Александра Невского, святого благоверного князя, защитника и спасителя; Руси. Нам нужны сегодня люди, подобные Александру Невскому, как живая вода умирающему телу России. Нет, не погибнут страна и народ, если есть в нас хотя бы частица Александра Невского, его вечной животворящей памяти...»

В 1992 году, перед падением империи, журналисты взывали к имени князя Александра:

«Сегодня, когда силы зла веют над Россией, предвещая развал страны, падение центральной власти и будущее рабство россиян от межнациональных транскорпораций, мы полным духом вспоминаем тебя, святой заступник, Александр Невский. Восстань из фоба своего в Лавре, сотряси сон! Посмотри вокруг своими светлыми очами! Воззри на лас, русичей, ждущих от тебя твоих Слова и Дела! Спаси Россию, пока еще не поздно! Поведи нас на защиту родного государства, нашей национальной гордости и вечного богатства! То, что выпестовал народ в течение полутора тысяч лет, нельзя легко отдать на поругание врагу сегодня — врагу, которому безразлична Россия, ее великая культура, ее духовная красота!

То не империя, а великая Россия, уничтожить которую никому не дано! Мы все пойдем за тобой, святой Александр Невский, и сегодня готовы вместе с тобой сложить головы за духовное возрождение России и ее прадедней славы!»

Не помогло тогда взывание к памяти великого защитника. Империя распалась. А сейчас нам еще более нужен Александр Невский, чтобы не совершилось развала России. «Ибо что иное, кроме памяти, обрядов, отчих заветов родимой старины, — писал Д. Балашов, — способно совокупить и удержать народ в быстробегущем потоке времени?» И он же: «...сколько скрытых сил, сколько надежд хранит в себе эта земля и этот язык!

Ибо не может даже и самый великий спасти народ, уставший верить и жить, и тщетны были бы все усилия сильных мира сего, и не состоялась бы земля русичей, и угасла бы, как угасла вскоре Византия, ежели бы не явились в народе силы великие, и дерзость, и вера, наполнившие смыслом деяния князей и епископов и увенчавшие ратным успехом подвиги воевод». О прошлом писал Д. Балашов, о нашей истории, но как созвучны эти мысли сегодняшним устремлениям патриотов России! На этой волне и хочется завершить главу, подведя итог стихотворением В. Кузнецова «Пророк».

Высок и крут к прозрению пролог
С порога начинается тревога
Как редко в мир является пророк?..
Не потому ли ждем его, Как Бога?

Подсаживаем ложь, на пьедестал
И молимся очередному брюху.
Ниспровергаем, ежели уста
Глаголят то, Что непривычно уху.
И снова ждем... И в этом наш порок.
Мы слепо ждем, мы попусту радеем.
Шумим, галдим: — Вот явится пророк..
А он уже состарился меж делом