Много лет он пропагандирует свой взгляд, свои объяснения феномена «пришельца» из прошлого, основываясь на жестких фактах и сегодняшних знаниях.
Прежде всего Крейг задал вопрос — себе и другим заинтересованным в истине лицам: почему из пятисот с лишним озер Шотландии только три — Лох-Тей, Лох-Морар и Лох-Несс — известны как обиталища таинственных чудовищ? Ответ: все три озера — глубокие, пресноводные, окружены лесами.
Но разве только три эти озера достаточно глубоки, чтобы прятать в своих водах неведомое? Нет, откровенно отвечает Крейг, озеро Лох-Ломонд, например, тоже входит в ряд глубоководных — низшая точка дна лежит на 180 метрах от поверхности, тогда как в Лох-Тей — на 150, в Лох-Нессе — на 230, в Лох-Мораре — на 310 метрах. И, все же, Лох-Ломонд ни в легендах, ни в свидетельствах очевидцев на предмет обитания чуда не фигурирует.
И тогда исследователь обратил внимание на берега трех исследуемых озер. Оказалось, что в отличие от берегов остальных водоемов они покрыты лесами, состоящими из шотландской сосны — Pinus silvestris. Дерево это пережило не одно оледенение благодаря своим замечательным свойствам: его древесина не подвержена болезням и «не по зубам» древоточцам и другим насекомым. Прибрежные сосны обильно выделяют смолу в гораздо большем количестве, чем, скажем, сосны, выращенные в питомниках.
Но, все-таки, что происходит с деревьями, павшими от старости или под шквальными ветрами и оказавшимися в воде озер? Пропитанный смолой ствол, скатившись на мелководье, постепенно переносится на большие глубины и в конце концов зарывается в донный ил. Бук или березу вода довольно скоро разъедает и превращает в труху. С Сильвестром, как нежно окрестил сосновый топляк Крейг, дело идет по-другому. Наружные слои ствола вплогь до камбия под давлением водной толщи сжимаются и вместе со смолой образуют водонепроницаемую «рубашку».
Но дерево не камень, в стволе, одетом в «рубашку», хоть и замедленно, идут биопроцессы, в частности, гниение. Выделяющиеся газы со временем достигают значительного давления. Газы, в свою очередь, гонят смолы к участкам, имеющим меньшее сопротивление,— к концам ствола, ветвей, где образуют причудливые смоляные мешкн-вздутия. Распираемый газовыми «поплавками» ствол рано или поздно — иногда по прошествии десятилетий! — обретает плавучесть и медленно поднимается из глубин в верхние слои вод. Сильвестр появляется на поверхности озера, выставив на поверхность «морду», «горбы», «хвост» — что уж увидит в них наблюдатель, зависит от игры воображения!
Во всплывшем топляке продолжают интенсивно выделяться пузырьки: ствол ворочается, со свистом, хлюпаньем, микровзрывами лопаются смоляные поплавки, давление в которых намного превышает атмосферное. Наконец Сильвестр окончательно и шумно испускает дух и медленно уходит в глубину.
Роберт Крейг внимательно изучил записи наиболее добросовестных «нессиведов», «нессивидцев» и убедился, что поведение топляка Сильвестра может объяснить каждое «явление плезиозавра народу».
Местные жители, рыбаки, лесничие показывали Крейгу покрытые смоляными наростами стволы на берегах озер.
Проверить практически версию Сильвестра можно двояко: либо вытянуть со дна озер несколько спящих до поры топляков, либо опустить пропитанные смолой стволы на глубину и по прикрепленным к ним датчикам проследить их погружение и всплытие.
Однако Крейг вряд ли сможет заранее ответить на главный и весьма острый вопрос: хотят ли почитатели Несси, собиратели легенд о ней, владельцы и изготовители сувениров-приманок для туристов расстаться с милым безобидным доходным плезиозавром, переведя его в разряд научно объяснимого, но весьма прозаичного Сильвестра?
Г.Гаев
В ряду неразгаданных таин, несомненно, почетное место занимает загадка легендарной Несси, обитательницы шотландского озера Лох-Несс.
В числе наблюдателей жизни Несси — люди, несомненно, внимательные и технически неплохо подготовленные. Один из них, инженер-электрик Роберт Крейг, не сомневается в искренности биографов Несси, но... не верит в саму палео-биологическую суть чуда. Много лет он пропагандирует свой взгляд, свои объяснения феномена «пришельца» из прошлого, основываясь на жестких фактах и сегодняшних знаниях.
Прежде всего Крейг задал вопрос — себе и другим заинтересованным в истине лицам: почему из пятисот с лишним озер Шотландии только три — Лох-Тей, Лох-Морар и Лох-Несс — известны как обиталища таинственных чудовищ? Ответ: все три озера — глубокие, пресноводные, окружены лесами.
Но разве только три эти озера достаточно глубоки, чтобы прятать в своих водах неведомое? Нет, откровенно отвечает Крейг, озеро Лох-Ломонд, например, тоже входит в ряд глубоководных — низшая точка дна лежит на 180 метрах от поверхности, тогда как в Лох-Тей — на 150, в Лох-Нессе — на 230, в Лох-Мораре — на 310 метрах. И, все же, Лох-Ломонд ни в легендах, ни в свидетельствах очевидцев на предмет обитания чуда не фигурирует.
И тогда исследователь обратил внимание на берега трех исследуемых озер. Оказалось, что в отличие от берегов остальных водоемов они покрыты лесами, состоящими из шотландской сосны — Pinus silvestris. Дерево это пережило не одно оледенение благодаря своим замечательным свойствам: его древесина не подвержена болезням и «не по зубам» древоточцам и другим насекомым. Прибрежные сосны обильно выделяют смолу в гораздо большем количестве, чем, скажем, сосны, выращенные в питомниках.
Но, все-таки, что происходит с деревьями, павшими от старости или под шквальными ветрами и оказавшимися в воде озер? Пропитанный смолой ствол, скатившись на мелководье, постепенно переносится на большие глубины и в конце концов зарывается в донный ил. Бук или березу вода довольно скоро разъедает и превращает в труху. С Сильвестром, как нежно окрестил сосновый топляк Крейг, дело идет по-другому. Наружные слои ствола вплогь до камбия под давлением водной толщи сжимаются и вместе со смолой образуют водонепроницаемую «рубашку».
Но дерево не камень, в стволе, одетом в «рубашку», хоть и замедленно, идут биопроцессы, в частности, гниение. Выделяющиеся газы со временем достигают значительного давления. Газы, в свою очередь, гонят смолы к участкам, имеющим меньшее сопротивление,— к концам ствола, ветвей, где образуют причудливые смоляные мешкн-вздутия. Распираемый газовыми «поплавками» ствол рано или поздно — иногда по прошествии десятилетий! — обретает плавучесть и медленно поднимается из глубин в верхние слои вод. Сильвестр появляется на поверхности озера, выставив на поверхность «морду», «горбы», «хвост» — что уж увидит в них наблюдатель, зависит от игры воображения!
Во всплывшем топляке продолжают интенсивно выделяться пузырьки: ствол ворочается, со свистом, хлюпаньем, микровзрывами лопаются смоляные поплавки, давление в которых намного превышает атмосферное. Наконец Сильвестр окончательно и шумно испускает дух и медленно уходит в глубину.
Роберт Крейг внимательно изучил записи наиболее добросовестных «нессиведов», «нессивидцев» и убедился, что поведение топляка Сильвестра может объяснить каждое «явление плезиозавра народу».
Местные жители, рыбаки, лесничие показывали Крейгу покрытые смоляными наростами стволы на берегах озер.
Проверить практически версию Сильвестра можно двояко: либо вытянуть со дна озер несколько спящих до поры топляков, либо опустить пропитанные смолой стволы на глубину и по прикрепленным к ним датчикам проследить их погружение и всплытие.
Однако Крейг вряд ли сможет заранее ответить на главный и весьма острый вопрос: хотят ли почитатели Несси, собиратели легенд о ней, владельцы и изготовители сувениров-приманок для туристов расстаться с милым безобидным доходным плезиозавром, переведя его в разряд научно объяснимого, но весьма прозаичного Сильвестра?
Г.Гаев
«Вокруг света», №12, 1982г.
